Вокруг твоего героя очень много дебатов, разделивших поклонников «Слова пацана» на два лагеря: одни считают Желтого правильным пацаном, другие же проклинают за вероломное избиение Вовы Адидаса толпой на встрече, куда тот явился фактически один. Что думаешь о Желтом ты сам, и насколько тебе вообще близок этот персонаж?
Ты знаешь, Желтый близок мне своим обостренным чувством справедливости. Я считаю, что мой персонаж раскрывается полностью в сцене, где он избивает и отшивает Колика (Лев Черепанов), который надругался над невинной девочкой. Меня несправедливость также выводит из себя, как по отношению ко мне самому, так и к окружающим.
Я понимаю, что хейтеры накинулись на Желтого из-за сцены с избиением Вовы Адидаса (Иван Янковский). Но все забывают вот про какой момент: Желтый думал, что едет на стрелку не с Адидасом, а с Кощеем. А Кощей вообще-то тот еще типок, способный на многое, поэтому Желтый перестраховался и взял с собой толпу людей, опасаясь нападения. Ну а потом Вова переборщил с демонстрацией собственной крутизны, за что и получил вполне в соответствии с тогдашними порядками.
Желтый в исполнении Андрея Максимова в сериале «Слово пацана. Кровь на асфальте»
И сразу после этого Желтый поступает по справедливости, без лишних разговоров отшив мерзавца, надругавшегося над девочкой.
Ты когда-нибудь участвовал в массовых драках стенка на стенку?
В детстве я жил на два дома, вместе с няней перемещался между загородным поселком и московской квартирой. И когда мы приезжали в поселок, то дети там относились к городским, выражаясь сериальным языком, как к «чушпанам». И между городскими и ребятами из поселка случались стычки, в которых я, конечно, участвовал. Но на тот момент я только начал заниматься спортом, был высоким, но худым.
Так что все бои для меня заканчивались одинаково: я первым получал, падал и отползал в сторонку.
Оглядываясь назад, могу сказать, что это все очень глупо и грустно. Потому что все можно было решить словами. У персонажей в «Слове пацана» есть хотя бы какие-то принципы и четкое понимание, зачем нужно насилие. А там была какая-то глупость: грубо говоря, местных бесило, что московские мажоры приезжают на лето и снимают квартиры в их поселке.
Сейчас у меня есть своеобразные красные флажки на насилие, но тогда в детстве я не особо понимал, что так делать не надо. Я думал, что если буду в этом участвовать, то меня все зауважают. Однако всем было плевать, там сразу начиналась куча-мала.
Красные флажки на насилие — что именно ты имеешь в виду? Наверняка ведь есть какое-то слово или действие, за которое ты способен без каких-либо разговоров дать человеку по лицу?
Я человек по натуре вспыльчивый, хоть и всю жизнь пытаюсь с этим бороться. Бывают моменты, когда, например, к тебе на тусовке подходит какой-то пьяный парень или группа парней и начинают докапываться до тебя или твоей спутницы… Ну да, тут, наверное, стоит начать всех раскидывать, но это не лучший выход.
Для меня сила состоит в умении избежать драки и решить все на словах.
Например, можно так разрулить: «Окей, ребята, у вас есть претензии. Давайте мы завтра утром встретимся прямо вот на этом месте и все обсудим». В подавляющем большинстве случаев наутро ничего не случится: все очухаются, и идти на какие-то разборки с похмелья будет просто лень.
Кроме того, решение споров кулаками не стоит того просто потому, что ты можешь пропустить удар, свалиться головой на бордюрный камень и отдать концы, а твой соперник отправится на нары. Или же все будет наоборот, и тогда за решетку сядешь ты сам. Так что для меня единственное исключение — если я увижу, что кто-то пристает к моей жене, тут точно дам отпор.
Вспомни, когда ты в последний раз дрался?
В институте я мог подраться со своим однокурсником, но это было как-то беззлобно, мимоходом: утром мы с ним позавтракали гречкой с сосисками, потом днем подрались, а вечером опять все хорошо, мы вместе придумываем диалоги и пьем водку.
А вот в школе в старших классах драки случались частенько, и я периодически бился за девчонок на каких-то хоккейных коробках. Но я же мечтал стать артистом, а для этой профессии важно бережно относиться к собственной физиономии. Конечно, шрамы украшают мужчину, но лучше чтобы на лице их было как можно меньше.
Желтый в исполнении Андрея Максимова в сериале «Слово пацана. Кровь на асфальте»
А как ты реагируешь на негатив в соцсетях?
О, некоторые комментарии я даже коллекционирую. Ну, правда, они находят потрясающие формулировки, столько яда в мой адрес! Моя фактура и внешность открывает им столько возможностей! Они так красиво это расписывают в комментариях, что прямо-таки глаз радуется.
У меня был период, когда я читал отзывы на спектакли с моим участием. И столько начитался о себе всяких гадостей, что уже привык к негативу, поэтому сейчас уже не переживаю. Если мою работу раскритикует какой-то режиссер, то конечно, я прислушаюсь.
Когда мне пишет какой-то незнакомец недалекого ума, что я страшный, что у меня огромная челюсть, что я похож на лошадь – было бы смешно и глупо пропускать это через себя.
Зато позитивные отзывы мне всегда очень приятны, особенно когда люди пишут, что своей работой я помог им взглянуть на какие-то вещи и проблемы по-новому. Так было после сериала «Фишер», когда я получил очень много сообщений от родителей, которые пересмотрели свои отношения с детьми и стали уделять им больше внимания, начали стараться понять, что происходит в голове у ребенка, и сознавать, что взрослые несут за это прямую ответственность. Именно такую задачу мы и ставили перед собой во время съемок.
Практически все артисты, которые снимались в «Слове пацана», сейчас на подъеме: их зовут на интервью, предлагают роли, а их страницы в соцсетях обрастают все большим количеством подписчиков. Ты ощущаешь на себе повышенный интерес после выхода сериала?
Меня очень долго не снимали, потому что считали, что у меня странная фактура. Потом по чуть-чуть начали снимать. И да, сейчас, после «Слова пацана», появились предложения от разных проектов. Я хожу на пробы, но не на все роли соглашаюсь, по личным причинам. Не спорю, что после сериала «Слово пацана» меня начали узнавать на улице и моя популярность сильно возросла. Я отношусь к этому с большой благодарностью и удовольствием, но при этом и с осторожностью: я знаю, что сегодня это все есть, а завтра уже может и не быть. И вот к этому «завтра» я бы хотел подойти со своеобразным творческим багажом.
Конечно, я веду соцсети, стараюсь участвовать во всяких интервью и красивых фотосессиях, понимая, что это часть профессии. Однако мое дело, как актера – играть в кино и на сцене, и я бы хотел, чтобы люди проявляли интерес не только к моей медийной активности, но и к моей работе.
Судя по этим словам, ты не особенно опасаешься звездной болезни.
У меня есть очень популярные знакомые и друзья, которые абсолютно открытые и простые ребята. Но есть также и те, что яростно отрицают собственную «звездочку», а потом я вижу, как они с официантами общаются на «ты» и сквозь зубы. В такие моменты мне хочется таким людям сказать: «Дружище, ну так вот она, твоя звездная болезнь».
В этом плане я рад, что у меня есть семья, люди, которые могут быть для меня неким стоп-краном, как-то меня притормозить, если что. Потому что когда к тебе есть особое внимание, то в какой-то момент твой мозг говорит тебе: «Андрей, ну вот видишь какой ты замечательный, какой классный, ты настоящая суперзвезда». Это, конечно, приятно, но важно хотя бы иногда спускаться с небес на землю.
Ты говоришь, что уже в детстве мечтал стать артистом. Кто тебя вдохновил на это стремление?
Это произошло в раннем детстве, когда мне было около пяти лет. В поселок, где я жил, приехала театр-студия «Квадрат». Я посмотрел их репертуар, тогда и меня это сильно впечатлило, это было ярко. Когда я приехал в Москву, то пошел в студию при этом театре. Потом перешел в Детский музыкальный театр юного актера и стал заниматься у Александра Федорова, а затем перешел в студию при театре Луны. Даже мальчишеские игры в детстве меня не особо интересовали. Я любил повесить простыню, подсветить ее сзади и устраивать театр теней. А мои родители смотрели на это все и восхищались. То есть актерство и театр всегда меня манили, и ничем другим я не хотел заниматься.
Расскажи про роль своей мечты.
Сейчас моя мечта – сыграть большую, объемную, драматическую роль в полном метре или в сериале. Мне это интересно внутренне, для себя самого. Мне нравятся неоднозначные, многогранные персонажи, к которым у зрителей всегда много вопросов. Джокер в исполнении Хоакина Феникса в этом смысле просто образец такого героя. Когда ты досматриваешь фильм, то осознаешь все его злодеяния, но при этом сочувствуешь ему, вроде он кажется хорошим парнем.
Такой герой остается ребусом для зрителя, его интересно разгадывать. Персонаж, на которого смотришь и думаешь: «Вау, а что он? А кто он?». Хороший он или плохой, правильный или неправильный, по людским понятиям он живет или по гадским. Когда так много вопросов и так мало ответов. Наверное, это и есть роль мечты для меня.
Напоследок давай составим топ-3 режиссеров, с которыми тебе хотелось бы поработать.
Давай не топ-3, а просто троих. Потому что я не могу их расставить на пьедестале. Вот Пол Томас Андерсон, Йоргос Лантимос и… На третье место много кого можно поставить, потому что и Мартин Макдона мне нравится, и Тарантино, и Нолан, особенно последние его фильмы, это очень круто. И Уэс Андерсон, да много кто. Все же самые для меня сейчас интересные режиссеры это Йоргос Лантимос и Пол Томас Андерсон. Я посмотрел все их фильмы, и это какой-то высший пилотаж.
Но на самом деле на этот вопрос у меня нет однозначного ответа. Мне может предложить второплановую роль сам Пол Томас Андерсон, и в этот же момент какой-нибудь начинающий, но талантливый режиссер увидит во мне своего главного героя. Я, вероятно, выберу второй вариант, потому что для меня он будет интереснее, сочнее, вкуснее.
Я не хочу сниматься у Пола Томаса Андерсона только для того, чтобы сняться у Пола Томаса Андерсона.
Мне кажется, что это глупо. Если начинать работать, то это прежде всего должна быть интересная, захватывающая роль, а не просто громкое имя в моем портфолио.