Кино
О кино по-русски
роль в кино
Роман, в этом году тебе исполнилось 30 лет. Извини, что напоминаю.
Нет, это, кстати, приятно. Я сжился с этой мыслью. Очень переживал, когда мне исполнилось 25, с тех пор стал сильно бояться 30-ти лет. И на это были конкретные причины.
Тебе гадалка нагадала, что ты в 30 лет должен умереть?
Нет, гадалка ни при чем. Просто внутренне я себе нафантазировал, что к этому возрасту должен что-то успеть в жизни. И прямо боялся этой даты. А сейчас мне хорошо.
Потому что все успел?
Ничего я не успел, но первый раз за эти 30 лет мне пофиг.
«Ничего»? Это говорит человек, у которого уже полсотни работ только в кино. Неужели тебе теперь и правда пофиг?
Не совсем, попробую объяснить. Я только сейчас вдруг открыл для себя, что вокруг есть жизнь, целый мир — спокойный и гармоничный, в котором можно жить с удовольствием. Мир без необходимости вечно бороться и что-то доказывать.
РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ
Кажется, кто-то пошел на психотерапию
Не хочу, чтобы это звучало как пропаганда, но… Я всех агитирую на психотерапию, чертовски полезная вещь! Мне она помогла обрести инструментарий, который, если бы я туда не пошел, обретал бы десятки лет.
А так — год-полтора ушло, чтобы понять, что не эмоции управляют мной, а я эмоциями. И жизнь изменилась — во всем: от отношений с близкими и далекими людьми до элементарного самоощущения в пространстве.
Не хочется разрушать работу психотерапевта, но все же — полсотни работ. При этом главных ролей у тебя не так уж и много. Это потому что ты гений второго плана, как пишут твои поклонницы в форумах? Или потому что режиссеры проявляют близорукость?
Не знаю уж насчет гения, это точно не мне судить. Я такими вопросами стараюсь не задаваться, оставим их для обсуждения на форумах. Это связано, скорее всего, с тем, что моя карьера развивалась постепенно. Бывает, ребята сразу попадают в какой-то хороший проект и дальше начинают быстро развиваться.
У меня не так: было много и работ второго плана, и материала третьего сорта. Я медленно набирал доказательную базу, что меня можно позвать и на главную роль. Ну и к тому же, я не вижу особой разницы между главной ролью и не главной.
Серьезно?
Я сейчас с удовольствием соглашаюсь на маленькие роли, если они мне интересны. Только что снялся в дебютном полном метре Кирилла Логинова, который называется «Три свадьбы, один побег».
Это такая абхазская «Амели», кино про девочку, которая пытается вырваться из-под маминой опеки. И я там сыграл учителя физики — маленькую эпизодическую роль, но супер интересную именно мне. Вообще, думаю, моя профессия — это рассказыватель историй.
Но ты же не сразу пришел к такому дзену. У тебя были моменты в жизни, когда ты думал: пошло это все в жопу?
Ну, конечно, много раз. Но я просто всегда знал, что в конце концов все будет так, как будет. К тому же, я параллельно успевал заниматься огромным количеством интересных мне вещей: фотографией, литературой — и просто жизнью.
Ты четыре года назад говорил в одном интервью, что тебе нужна медийность, потому что она открывает новые двери. Какие двери она тебе с тех пор открыла? И какие ты бы хотел снова закрыть?
Я бы немедленно хотел закрыть дверь в то интервью, где я это говорил. Я был очень амбициозным, когда давал его. Но по факту, это правда — медийность открывает какие-то двери, у тебя становится больше возможностей делать интересные вещи. К тебе чуть более внимательно прислушиваются.
Что, конечно же, очень удобно, особенно, если ты хочешь делать что-то свое. Но есть в этом и свои подводные камни. Например, все пытаются залезть ко мне в личную жизнь. А я не очень понимаю, с какого перепугу. Да и вообще, я теперь не могу задницу почесать в общественном месте.
Раньше мог. Хотя… и сейчас могу.
Иван Янковский, Павел Табаков, Никита Кологривый. Ты. Что объединяет этих людей? Им вокруг 30-ти лет. Можно ли здесь говорить о каком-то определенном поколении артистов?
Для меня эти фамилии объединяет лишь очень хорошая дружба. Ваня- мой дорогой друг и товарищ. С Пашей мы дружили в детстве. С Никитой тоже знакомы много лет.
Если говорить про поколение, то в нем есть огромное количество классных артистов. Кто-то медийный, а кто-то занимается восхитительными вещами в театре и не так известен.
Объединяет ли их что-то, кроме возраста?
Есть ощущение, что мир движется в какую-то очень хорошую сторону приятной самоиронии и саморефлексии. Не уверен, что это ограничивается одним поколением.
Есть ли кто-то из твоего поколения актеров, за кем ты действительно следишь? Не как сталкер, а как коллега.
Ваня Янковский — мой друг, и мне нравится, что он делает, как он развивается. Он большой умница. Юра Борисов. Я безумно люблю Филиппа Авдеева и Сашу Паля.
Но тут мне сложно отсоединить профессиональное от человеческого. У меня вообще ярко выраженный синдром мамы — я априори суперлоялен.
А есть кто-то из предыдущего, кому ты респектуешь?
Ролан Быков. Всем нужно увидеть его в «Проверках на дорогах» Германа-старшего, это великое кино. Оно задает вопрос о сути человечности. Что такое человек вообще? И как нам, слабым существам, научиться себя прощать?
Ну и Олег Иванович Янковский, конечно же.
Давай про «Огниво» поговорим. Это же сказка, такой консервативный жанр: главный герой, которого чаще всего зовут Иван, проходит сквозь испытания и преображается. Чем твой Иван отличается от всех предыдущих сказочных Иванов?
Я могу сказать, какие задачи перед собой ставил, а уж получилось или нет, пусть решат зрители. Задача моя была сделать не плоского героя, с разными характерологическими особенностями. Не черного и не белого.
Я больше всего люблю, когда в одном человеке соединяется хорошее и плохое
И внутренняя борьба между хорошим и плохим определяет его как личность. И мне еще была очень важна, легкость, какая-то витальность, любовь к жизни.
В твоей жизни ведь тоже есть место сказке: вас три брата. Причем ты, как полагается, младший. А что делают твои два других брата?
У меня вся семья врачей — начиная с родителей-профессоров. Братья оба кандидаты.
Старший — детский челюстно-лицевой хирург, стоматолог, занимающийся всем, что касается полости рта и зубов.
Средний — дерматовенеролог, вирусолог.
Неплохо ты устроился, в случае чего, все самые важные зоны у тебя закрыты. А что вы обсуждаете с братьями, когда встречаетесь? Не лицевую же хирургию.
Между прочим, и ее довольно часто. Представь себе мое детство. Я прихожу после школы, мне 7 лет, мы с семьей садимся обедать. И за столом сидят четыре врача. Профессор-хирург, профессор-акушер-гинеколог, детский челюстно-лицевой хирург, к тому времени уже кандидат наук, и дерматовенеролог.
И все обеды или застолья — а все друзья семьи тоже врачи — сопровождались разговорами о том, кто какой гнойник сегодня вырезал, как кому все это прыснуло, кто какой шанкр на члене увидел, кто какие роды принял, когда ребенок жопой вперед пошел, а не головой. Это была моя реальность с детства.
Так что беседу про челюстно-лицевую хирургию я могу поддержать.
Тебе что-нибудь передалось от этой профессии? Особый цинизм? Почерк?
Пишу я, действительно, очень криво, но это никак не связано с врачебной профессией, потому что у меня все в семье пишут каллиграфически красиво.
А передалось мне отношение к человеческому телу и физиологическим проявлениям как к абсолютной норме. Я абсолютно спокойно всю жизнь помогал людям с перевязками, с промываниями желудка и тд.
А давай снова ворвемся в область сказки, там как-то уютнее. У тебя есть любимая сказка?
Сказки мне в принципе нравятся как концепция человеческого способа коммуницировать. Но если говорить про любимую, то я из поколения, которое поглотил Гарри Поттер. Мне кажется, что он появился, когда мне было лет семь, мама мне его читала.
И дальше это уже переросло в культурный код. Последнюю книгу я прочитал, когда учился в институте.
С каким героем из этой вселенной ты себя ассоциируешь?
Я Сириуса Блэка очень люблю. Он тот самый не черно-белый персонаж.
Кстати, в «Гарри Поттере» у всех волшебные палочки, а у твоего персонажа — огниво. Тоже волшебный предмет, только он не исполняет желания, а дает возможности. И не всегда подходящие. У тебя в жизни было такое огниво?
Чаще всего это моя женщина.
Давай еще про сказки, такая хорошая, добрая тема. Продюсер «Огнива» — Сергей Сельянов, легендарный продюсер «Брата» и «Брата 2». Как по-твоему, это тоже были сказки?
А что не сказка? Да, в какой-то степени. Мне кажется, герой Сергея Бодрова интересен именно тем, что он такой, какой есть, в том мире, в котором он есть, и может существовать в нем только таким образом. Он не меняется и не изменяет своим принципам, в отличие от мира и других людей, которые его населяют.
И Бодров, и Сельянов, и Балабанов выловили что-то про то место, где мы все живем, про это лукоморье. С помощью странного, честного человека со своей правдой, способного убивать.
Вот интересно, что «Брат» были снят в девяностых и рассказывал про девяностые. А сейчас, в двадцатые, как будто самые успешные проекты рассказывают про что угодно, только не про двадцатые. Ты снимался в сериале «Комбинация» — он про восьмидесятые. Твой герой в сериале «Плагиатор» путешествует в девяностые. «Лада Голд» тоже отчасти про отголоски той лихой эпохи. Почему не снимают про настоящее?
Конечно, все эти проекты говорят и про сегодняшний день. Эпоха или сказка — это просто фактура. Любое произведение искусства говорит про здесь и сейчас. А если это история про человеческие взаимоотношения, то она актуальна любому времени.
А еще другая эпоха — это прием, способ увидеть что-то, что можно разглядеть только на расстоянии.
Если бы ты снимал про современность — кто бы стал героем?
Знаешь, я, как и все, нахожусь в поисках героя нашего времени. И, кажется, время так стремительно меняется, что как герой будто не успевает сформироваться.
Но на самом деле, какое бы ни было время, герой остается одним и тем же. Это человек, способный, сопереживая кому-то, честно сказать, что он думает, не боясь обидеть.
Ты говорил как-то, что у тебя есть особый талант — умение работать с дураками. Когда он тебе в последний раз пригождался?
Да не говорил я такого! Я говорил, что в профессии нет такого дурака, который сможет поставить меня в неудобное положение.
И вообще, главный дурак, с которым я работаю — это я сам.
Вот она, самоирония! И все же: полсотни фильмов. Это страшная работоспособность. Бывают же моменты, когда даже ты устаешь и дальше не можешь. Как ты себя заставляешь, если дальше все-таки надо?
Главное, что случилось со мной к 30 годам — я себя вообще не заставляю. Все, что я делаю — только потому, что я этого хочу, мне так нравится.
И так было всегда, не только с работой. Главное — с кайфом!
В своих интервью ты время от времени упоминаешь музыку. Кто для тебя самые важные сейчас артисты, альбомы, жанры — и почему?
Сейчас настала такая фаза моих взаимоотношений с музыкой, что главное, чтобы она была просто хорошей. А критерий хорошести объяснить невозможно: либо это со мной работает, либо нет. Но есть три самых важных группы: «Пятница», Radiohead и Nirvana.
Ты четыре года назад проводил челлендж — год не пить алкоголь. А с тех пор что-то подобное предпринимал?
Я очень хочу бросить курить. Мне это мешает в жизни. Это единственная вещь, о которой я прямо жалею. И надеюсь, что брошу в течение этого года.