Если их не заберем мы, они так и останутся в системе
Александр — токарь, его жена — бухгалтер. Это обычная семья из Москвы, решившаяся забрать из детского дома троих детей, хотя у них уже было трое.
Александр: Когда утром дети толпой собираются в школу, мы с женой прячемся! Нет, конечно, на самом деле у нас все по графику. Семья большая, санузел один, просыпаемся по очереди: сначала мы, потом старшие дети, потом средние, затем младшие. Старшие будят младших, те, чья сегодня очередь, уходят гулять с собаками. Так начинается наше утро.
Впервые о приемном родительстве я задумался еще в школе. У нас в классе была приемная девочка. Помню, как мне хотелось окружить ее заботой и поддержкой. Даже, когда вырос, мыслями не раз возвращался к ней и допускал, что у меня будет и приемный ребенок, но так как у нас с женой получились трое своих, все оставалось в разряде идей. Жена предложила первая: воодушевилась примером подруги. Я был согласен, и мы стали готовиться — пошли в школу приемных родителей (ШПР).
База данных детей-сирот не информативнее AliExpress с иероглифами. Как правило, лица на фото испуганные (снимки делают почти сразу после изъятия), а описания неадекватные: у здорового ребенка может быть указано множество диагнозов, и наоборот.
Но нам повезло: мы случайно узнали, что в детский дом попали брат и сестра, а мы как раз спорили: жена хотела девочку, я же был уверен, что у нас хорошо получаются мальчики. Услышав про сиблингов, решили, что таким образом вопрос будет решен, а потом узнали, что детей трое: Саше было почти 2 года, Лере — почти 5, а Жене – 9. Жена расстроилась: еще троих не потянем (на тот момент нашим сыновьям было: Андрею — 14, Артему — 9, Арсению — 5). Но тут уже я настоял: если их не заберем, они навсегда останутся в системе, потому что большинство приемных родителей так и считает: троих не потяну.
Самая сложная часть адаптации длилась примерно год и проходила изумительно тяжело, просто ужасно! В какой-то момент мы поняли, что нам необходима помощь, и начали психотерапию. Еще одна сложность была в том, что поддержки от ближнего круга не было. Получилось так, что чем дальше от нас был человек, тем больше он за нас радовался, а чем ближе — тем хуже относился к изменениям в нашей жизни.
Конечно, постепенно все нормализовалось и дети начали общаться с бабушками и дедушками, но в тот, самый первый, момент, когда нам больше всего была нужна поддержка, ее не хватало.
У нас, еще с кровными детьми, сформировались правила, которые, несомненно, помогли нам и с приемными. Первое — успеваемость, второе — физкультура (без нее все становятся раздражительными), третье — распределение обязанностей. Дети сами выгуливают собак, убирают свои комнаты. У нас есть график дел, которому все следуют.
Для меня быть отцом — это в первую очередь быть рядом. Каждому ребенку необходимо понимание, что его принимают, что он достоин помощи и поддержки. И моя задача все это моим детям дать, быть этой помощью и поддержкой.
Я не делаю различий между кровными и приемными детьми. Мужчинам в этом вопросе проще. Женщина пропускает целый пласт физиологических изменений, которые направлены на подготовку к материнству не только организма, но и психики. У мужчин устроено иначе.
По сути, единственное существенное отличие приемного ребенка от кровного — ты не знаешь его прошлого, а он не может сказать: я поступаю так, потому что рос в такой-то среде и пережил череду таких-то событий. Поэтому некоторые моменты в поведении могут показаться настолько неадекватными, непонятными и необъяснимыми, что многие родители начинают подозревать психиатрию.
С появлением стольких детей наша с женой жизнь, безусловно, изменилась. Но я рад этим изменениям. Я люблю своих детей, но понимаю, что неправильно в них растворяться, что я должен ориентироваться на себя, на супругу. Вкладываясь в себя, я становлюсь лучше в том числе для своих детей.
Чтобы они ни делали, все равно они классные!
Святослав — многодетный соло-папа. Все десять его детей — приемные.
Святослав: Я много лет работал с подростками, в том числе и в детских домах, моя мама — педагог, так что, думаю, то, что я стал многодетным отцом, логично.
Я видел, что можно проводить сколько угодно, спортивных мероприятий, мастер-классов и праздников, но детям, оставшимся без родителей, нужно совсем другое! Им нужен взрослый.
Когда мне было около 30 лет, я всерьез задумался о приемном родительстве и прошел ШПР. Но почти сразу сменил работу — мне стало нужно много ездить по разным странам, и такой ритм жизни сложно совмещать с воспитанием детей.
Все изменилось, когда я встретил будущую жену. На одном из форумов прочитал просьбу женщины: нужно было приехать и починить замок. Но, так как она жила на другом конце города, я не стал отвечать. Через несколько дней просьба обновилась — никто так и не откликнулся. Она писала, что многодетная приемная мама, и я решил помочь: приехал, починил замок, мы разговорились. Ее пример меня восхитил: у нее на тот момент было трое приемных мальчишек от 11 до 13 лет. Она сделала то, чего хотел, но боялся я.
Пока мы не поженились, даже когда уже жили вместе, дети смотрели на меня просто как на «какого-то мужчину». Но после того как мы оформили брак, все изменилось. Они сами сказали, что теперь воспринимают меня всерьез, потому что уверены, что я не исчезну.
После свадьбы у нас появился четвертый ребенок.
Так вышло, что буквально за месяц до локдауна в 2020 году мы с женой развелись. Это была ее инициатива, и, несмотря на то, что дети надеялись сохранить семью, мы разошлись. Для ребят это был стресс, они очень переживали. Наш развод стал большим сюрпризом не только для детей, но и для органов опеки: мы были образцово-показательной семьей, а тут такой поворот. На семейном собрании мы честно все рассказали детям и спросили, с кем они хотят остаться. Двое остались со мной.
Почти сразу после развода мы все оказались заперты в квартире из-за пандемии, и у нас началась адаптация 2.0. Дети еще не привыкли к изменениям, а у меня появилось много задач, которые раньше брала на себя жена. Через пару месяцев все устаканилось, а я, глядя на пустые детские кровати, понял, что готов к пополнению.
С тех пор наша семья увеличилась на 7 человек. И перед каждым решением принять нового ребенка я советовался с сыновьями. Первая реакция всегда была отрицательной, но потом они уходили подумать и возвращались с согласием. Помню, что перед тем как мы взяли первого после развода мальчика — Лешу, дети сказали, что им и так хорошо, но они знают, как тяжело сейчас Леше, поэтому они готовы принять его, чтобы его жизнь изменилась.
У нас сложилась традиция — на знакомство с новым ребенком я беру с собой одного из «старых». А он, вернувшись, рассказывает остальным.
Сейчас у меня 10 детей, 5 — под опекой, остальные уже совершеннолетние, один живет с нами, остальные — самостоятельно. И еще один из ребят, который остался с женой, снова попал в детский дом. Возвращаться в семью он отказался, но мы поддерживаем связь, он часто приезжает в гости.
Так вышло, что я «специализируюсь» именно на подростках. Им тяжелее всего найти семью, обычно приемные родители хотят малыша. А подростковый возраст и у семейных детей — очень сложный период, когда происходит самоопределение, когда необходим свой взрослый рядом, тот, кому можно доверять. Без такого взрослого начать самостоятельную жизнь просто катастрофически тяжело.
Основные правила нашей семьи — доверие, честность, открытость. Я поощряю развитие собственного мнения, право голоса. Это то, чего дети из системы часто просто не понимают. Они думают, и часто небезосновательно, что никому до них нет дела.
И еще одно важное правило: есть обязанности и мероприятия, которые важны просто потому, что мы семья.
Например, каждый сам решает, как праздновать свой день рождения, остальным это может не нравиться, но мы идем все вместе. Вместе ездим в отпуск, но там каждый волен отдыхать, как вздумается.
Не всем просто принять сложившиеся правила, кому-то нужен месяц, а кому-то год. Сыновья — моя огромная поддержка в период адаптации нового ребенка.
Например, мы ездим в отпуск на машине. Это многочасовой переезд, во время которого нужно чем-то себя занять. Обычно это игры, и новичкам их правила нужно объяснять. Чтобы я не отвлекался от дороги, этим занимаются те, кто уже в курсе. Вообще, у нас в семье очень высокий уровень поддержки.
Для меня быть отцом — это быть примером тем, на кого можно равняться.
Я думаю, что любой взрослый человек может справиться с родительскими функциями, не только женщина. К тому же для мальчишек, мне кажется, важно, чтобы рядом был именно отец, мужская фигура. Именно мужчина может показать и передать мальчику как дух приключений, так и ценность семейного очага.
Конечно, у нас не всегда и не все гладко. Все-таки это подростки, причем с непростым прошлым. Иногда дети «отжигают», и ты думаешь: как же так? Почему? За что? Но чтобы они ни делали, все равно они классные!
В тесноте, да не в обиде, а дальше будет только лучше
Алексей с женой и пятью детьми живет в одноэтажном доме на три комнаты в 60 километрах от Смоленска. Год назад он забрал к себе сына и дочь от первого брака, когда их мать лишили родительских прав.
Алексей: Мы с первой женой разошлись почти десять лет назад. С ней остались двое детей. Так принято, дети обычно остаются с матерью, да она бы и не отдала. Я старался с ними общаться, знал о том, какая ситуация складывается в их семье, и был готов к тому, что они переедут жить к нам.
Я работаю строителем, жена занимается хозяйством. Когда стало понятно, что я собираюсь забрать Вадика и Вику, она не была против.
Мы оба прекрасно понимаем, что детский дом — не место для ребенка. Даже какого-то отдельного «совещания» по этому поводу не было, все и так было ясно. Все случилось очень быстро, буквально на одном судебном заседании Наталью лишили родительских прав и больше она не появлялась в их жизни, а мне передали опеку — дети сами сказали, что хотят жить со мной, и я забрал их прямо из зала суда.
Когда Вадик с Викой только переехали, они много рассказывали о том, как им жилось, как они чуть не сгорели однажды, как в гости к ним постоянно приходили какие-то незнакомые люди, собутыльники… Наталье Бог судья. Но я рад, что детей забрал. Если бы знал, что это возможно, раньше бы сделал. Спасибо, фонд «Дети наши» помог: юрист подсказала, как все грамотно сделать.
Остальные дети приняли брата и сестру спокойно, хотя раньше они не общались. У нас в доме три комнаты, живут вместе: мальчишки в одной, девочки — в другой. У каждого свое небольшое личное пространство, стараются его уважать.
Не знаю, как так вышло, рецепта нет. Но вот Катя, например, всегда жила одна, теперь к ней подселили Вику, которая на четыре года младше, но какого-то протеста не было. Когда семья дружная, каждый на своем месте, каждый при деле, и не успеешь накосячить. У нас огород, поле с картошкой. И полоть, и убирать нужно. Мы обязанности не делим: собрались и пошли, делаем все вместе. И старшие, и младшие, по мере сил, конечно.
Хозяйство небольшое, но свое. Оно нам очень помогает. У нас в доме печное отопление, так что ездим со старшими в лес за дровами на велосипедах. Нарубим, а потом трактор вызываем, чтобы все это домой отвезти. В общем, не жалуемся. Единственное, что, как мне кажется, вызвало у Вики и Вадика некоторые сложности, это то, что в нашем доме есть правила, которые все должны соблюдать. А они к подобному не привыкли.
Например, во сколько нужно приходить домой, важно сообщать, куда собираешься и на сколько… Такие простые и очевидные, мне кажется, правила, но на то, чтобы с ними смириться, детям потребовалось некоторое время — они же привыкли жить фактически без присмотра. Тут помогли психологи фонда, которые объяснили, что правила мы придумали не для того, чтобы испортить им жизнь, а потому что мы их любим и заботимся.
Раньше у нас с женой было три ребенка, теперь стало пять! Конечно, это сложнее, но мы справляемся. На еду, одежду хватает. Фонд помог с организацией пространства в детских, привезли кровати, с верандой сейчас помогают, отделку поменять, кухню вынести, чтобы хоть немного увеличить пространство.
Для меня быть отцом — это воспитать своих детей. Для меня важно, чтобы они получили образование, профессию, чтобы стали самостоятельными. Поэтому мы много внимания учебе уделяем. Семья у нас большая, и каждому нужны забота и внимание. Дом небольшой, но зато все с нами. В тесноте, да не в обиде, а дальше будет только лучше.