В начале сентября вышел в прокат автобиографический фильм Владимира Грамматикова «Смотри на меня!». По сюжету сценария Андрея Кончаловского, Максим Осинов исполнил одну из главных ролей. Men Today поговорил с актером об этой роли и о мечтах о будущем.
Архивы пресс-службы
Какой эпизод картины «Смотри на меня!» произвел наибольшее впечатление?
Мне очень нравится конец фильма. Я посмотрел его три раза, и каждый раз плакал в концовке. Это самая сильная сцена для меня. Даже моя двенадцатилетняя сестра, которая не всегда выражает свои эмоции, заплакала.
Это была самая сложная сцена?
Самой сложной для меня оказалась сцена с Александрой Сергеевной Урсуляк: когда в поезде к Москве во время прочтения письма Марк узнает тайну жизни. После этого был эпизод с выяснением отношений с матерью. Его нельзя было сыграть не по-настоящему, нельзя было обмануть – крупный план, Владимир Александрович Грамматиков требовал «правду-правду и еще раз правду». Помощницей для меня стала Александра Сергеевна – достаточно было посмотреть в ее глаза, как начиналась магия.
Найдены ли общие черты между тобой и персонажем?
Я тоже брат, близок к деревенской жизни: в картине ребята таскают воду, подметают, убирают за коровой. Я вырос в деревне, поэтому мне это было близко. Отвращения к коровьему навозу у меня не было. Марк, хоть и младше меня возрастом, внутренне мне кажется старше. Он заменяет отца своим младшим братьям и сестрам. Думаю, это из-за времени, в котором разворачивается действие картины.
После первого появления в кино естественно возникает вопрос: труднее выступать перед камерой или на сцене?
Вернувшись после съемок прошлого лета на второй курс Школы студии МХАТ в сентябре, меня периодически критиковали за игру в этюдах или отрывках. Мастера шутили, что это киномоменты, и я не играю по-настоящему. Не сразу перестроился из существования в кадре в театральное. Сейчас учусь переключаться. После возвращения из института начал записывать самопробы и понял, что театральное существование – более широкое и яркое, чем существование в кадре.
В кино постановки легче, чем на сцене?
В кино нет места для импровизации голосом, как в театре. Кино требует точности движений и жестов, чтобы избежать огрехов монтажа. Сложности присутствуют и в том, и в другом случае.
Какие проекты тебя ещё привлекают? Каким образом ты видишь себя в них?
Стремление есть к участию в разнообразных проектах, попасть в кино о людях, способное вызвать у зрителей эмоциональный отклик и глубокое проникновение в их души.
Пригласили бы тебя принять участие в продолжении «Слова пацана»?
Такое занятие мне было бы любопытно. Отказаться я бы не стал, ведь подобная деревенская жизнь для меня непривычна и загадочна. Хотелось бы её изучить.
Хотел бы играть какого-нибудь исторического персонажа? Или вам ближе какой-то эпоха для съемок?
Мне хочется увидеть, как всё будет выглядеть в будущем – что-нибудь невероятное.
В двадцать один год, не боялись ли Вы дебютировать в кино?
У меня уже был небольшой опыт работы в кино, однако найти его сейчас невозможно – из-за разных обстоятельств проект так и не увидел света. Перед первой сменой страшно, всю ночь не мог уснуть. Страх исчез, поскольку вся команда располагала к себе, все были открытыми и честными.
Тот, кто долго служит театру, утверждает, что отсутствие волнения перед выходом на сцену — признак того, чтобы оставить профессию. Мне кажется, не может быть без волнения перед первой сменой – это же огромная ответственность. Это естественно. И волнение порой даже помогает артисту.
Расскажи, пожалуйста, что побудило продолжить путь в актёрстве после того, как ушёл из театральной школы имени Олега Табакова на втором курсе?
Мне хотелось этим заниматься. Не хотелось возвращаться из Москвы в свой маленький городок. Поддержка мамы помогала не сломаться. Что делать: верить словам о том, что ничего не светит, и сменить деятельность, или продолжать борьбу? Решил продолжать биться.